Социально-экономическое развитие. Крепостное право на украинских землях юридически вводилось постановлением сейма Речи Посполитой (1573) и третьим Литовским статутом (1588). Особенности феодальных отношений в Речи Посполитой XV-XVII вв
23. Политический кризис Речи Посполитой. Разделы Речи Посполитой
Причины разделов РП заключались, прежде всего, во внутриполитическом положении самой страны. Оно характеризовалось как политический кризис или безвластие. Такое положение стало результатом злоупотребления шляхетскими вольностями. На заседаниях сейма еще со второй половины XVI в. действовало право «либерум вето». Согласно ему, если хотя бы один депутат сейма выступал против, то решение не принималось, а заседание сейма прекращалось. Единогласие было главным условием принятия постановления сейма. В результате абсолютное большинство сеймов было сорвано. Таким образом, безвластию в РП содействовало то, что значительная часть шляхты считала право «либерум вето» свидетельством своей шляхетской вольности и использовала его на практике для отклонения нежелательных постановлений. Государственное управление характеризовалось всевластием магнатов и шляхты и слабостью королевской власти в лице последнего короля РП Станислава Августа Понятовского. Фактически некоронованным королем на территории ВКЛ был несвижский магнат Кароль Радивил. Такое внутриполитическое положение дополнялось внешнеполитическими обстоятельствами, связанными в начале XVIII в. с боевыми действиями в годы Северной войны. РП стала «проходным двором» для иноземных войск. Таким образом, политическое безвластие внутри страны, отсутствие сильной королевской власти в особе короля, а также вмешательство во внутренние дела со стороны соседних государств привели к территориальным разделам РП.
Со второй половины XVIII в. был осуществлен целый ряд реформ, направленных на укрепление РП. Так, в экономической области определенный успех имели реформы А. Тизенгауза, благодаря которым стала развиваться такая форма промышленного производства, как мануфактура. Была проведена реформа школьного образования, для осуществления которой в 1773 г. создана адукационная комиссия. Реформа, в целом, носила прогрессивный характер. Большое значение придавалось изучению физики, математики, природоведению, нравственности. За 20 лет своего существования комиссия открыла в Беларуси 20 школ. В политической области право «либерум вето» было частично ограничено (окончательно отменено только в 1791 г.). Попытки ограничить власть магнатов привели к сопротивлению с их стороны. Междоусобная борьба магнатов усложнялась недовольством многочисленной шляхты католического вероисповедания, права которой были уравнены с не католиками - православными и протестантами. Противоречия между шляхтой использовали соседние страны. Под эгидой России и Пруссии в 1767 г. были созданы в Слуцке православная, а в Торуни протестантская конфедерации, ставившие целью уравнивания в правах с католиками. На помощь конфедератам была прислана 40-тысячная российская армия. В ответ в 1768 г. противники нововведений создали конфедерацию в Баре, имевшую значительную поддержку в РП, в том числе и в Беларуси. Но в 1768-1771 гг. барские конфедераты были разбиты российскими войсками. После поражения Барской конфедерации в 1772 г. Россия, Австрия и Пруссия провели первый раздел РП. Пруссия получила северо-западную часть Королевства Польского, Австрия -южные его районы. К России отошли Лифляндское, большая часть Полоцкого, почти все Витебское, все Мстиславское и восточная часть Минского воеводства. После раздела необходимость кардинальных реформ стала очевидной. На Четырехлетнем сейме 1788-1792 гг. была принята Конституция 3 мая 1791 г. РП становилась унитарным государством, наследственной монархией. Крестьяне передавались под покровительство закона, но при сохранении крепостного права. Ликвидировалось «либерум вето» и право на создание конфедераций. Решения Четырехлетнего сейма вызвали крайнее недовольство части шляхты и России. Под эгидой императрицы Екатерины II 14 мая 1792 г. была создана конфедерация в Тарговице. Ее участники пересекли вслед за российскими войсками границы РП для защиты «шляхетских свобод». Войска РП были разбиты. В 1793 г. произошел второй раздел РП. К России отошли центральные земли Беларуси, Пруссия присоединила к себе Гданьск и Великую Польшу с Познанью. Патриотически настроенная шляхта во главе с уроженцем Беларуси Т. Кастюшко 24 марта 1794 г. в Кракове подняла восстание. Его основными целями были избавление от иностранной оккупации, восстановление РП в границах 1772 г., восстановление Конституции 3 мая 1791 г.В апреле к восстанию присоединились Литва и Беларусь, 23 апреля восстание началось в Вильно и была создана Наивысшая Литовская Рада - временное революционное правительство. Командующим вооруженными силами ВКЛ был назначен Я. Ясинский. Вначале восстание имело успех. В ряде городов Беларуси установлена повстанческая власть. Однако нежелание шляхты освобождать крестьян от крепостной зависимости оттолкнуло часть последних от восстания. Радикализм Наивысшей Литовской рады привел к ее роспуску Костюшкой. Вместо нее была создана Центральная депутация ВКЛ. 17 сентября под Крупчицами белорусско-литовские силы потерпели поражение от корпуса Суворова. Восстание потерпело поражение, РП была оккупирована войсками России, Пруссии и Австрии. В 1795 г. произошел последний, третий раздел РП и она перестала существовать. По третьему разделу к России отошли западная часть Беларуси, Литва, Западная Волынь и Курляндское герцогство.
24: Основные направления политики царского самодержавия на белорусских землях(конец XYIIIв.-1860г.г.)
На белорусских землях устанавливалась Рос. Система управления. Вместо воеводств земли делились на губернии. На белорусских землях оформилось 5 губерний: Витебская, Могилёвская, Минская, Гродненская, Вилейская. Свободное население белорусских земель должно было дать присягу верности Российским императорам. Если шляхтич отказывался, то ему давалось 3 месяца, чтобы продать своё имущество. Если нет, то имущество забирали, а самих отправляли в Сибирь. Большинство шляхты признало власть. Российские власти запретили: право на конфигурацию, иметь собственные войска и собственные крепости. И это улучшило экономическое положение. Крестьяне стали жить лучше.
1.Белорусские производители получили доступ на огромный Рос. Рынок- стимул для развития производства.
2.Увеличилось кол-во мануфактур(конец 1860-127 ман-р)-это были небольшие мануфактуры, где работали крепостные.
3.Капитал мануфактур возрастал в 50 г. XIX в. В Беларуси.
На территории Беларуси начинается промышленная революция (переворот)-переход от ручного труда к машинному. Появляются фабрики в 20 г. ХIХ в.
1741г.-1ая капиталистическая фабрика, Конец 1861-30 фабрик на Беларуси, большая часть продукции производится в домашних условиях.
По объёму производства в 2 раза превосходило производство мануфактурной и фабричной продукции.
1.Расширение крепостного права(увеличилось кол-во крепостных крестьян). Государственные крестьяне - принадлежали гос-ву и работали в гос-ных имениях. Российские императоры стали продавать гос-ных крестьян и продолжалось это до 1801г.(208000 мужских душ). Гомель и окрестности были переданы Румянцевым и Паскевичам. Суворов получил 13000 крепостных крестьян.
2.белорусская культура оказалась под давлением Польской и Русской культур. Царизм проводил политику колонизации до 30г. ХIХв.(расширение польского языка и традиций). В России преподавание шло на польском языке. Продолжалось до восстания 30-31г.- за восстание РП.
С 1836г. - во всех учебных заведениях введён русск. Яз.
С 1840г. – все гос-ные учреждения стали говорить на русском языке.
В 1832г. – был закрыт Вилейский универ, а его имущество перевезли в Киев – Киевский гос-ный универ.
В 1832г. – запрещена унияцкая церковь, большую часть униятов перевели в православие.
30г. ХIХв. – был ликвидирован 3ий статут ВКЛ(1588г.) Усилилась русификация после восстания 1863г.
25: Попытки хозяйственных реформ в Российской империи и их осуществление на территории Беларуси в первой половине ХIХв.
Конец XVIIIв. – начало ХIХв. – период кризиса феодализма. Российское руководство попыталось осуществить реформы(Александр 1 проводил реформы)1801г. – Александр 1 запретил передавать крестьян в частные руки.1801г. – указ «о вольных хлебо_______». Согласно этому указу, помещик получил право, за деньги, освобождать крепостных крестьян, давать им свободу и землю. Указ действовал – 1803 – 1858г. По всей России. Выкупилось 1,5% крестьян. В Беларуси в 1819г. – гос-во выкупило 57 мужских душ.
1805 – 1807г. – Александр 1 прекратил реформы. После его смерти 1825г. Его сменил его брат Николай 1. Он говорил, что крепостное право – зло, но отменить его сейчас ещё большее зло. Основная цель Николая 1 – смягчение крепостного права, ограничить помещиков в своеволии. В 1842г. – указ императора, на основе которого крестьяне могли получить, при согласии помещика, личную свободу и земельный участок, с условием отработки прежних феодальных повинностей. С целью ограничения действий помещиков в 47 – 48г. На территории Беларуси и Украины была проведена « инвентарная реформа 2 – опись домашнего имущества. Устанавливалась норма феодальной эксплуатации – третья часть с доходов. Помещики делали всё, чтобы не допустить гос-ных чиновников описывать домашнее имущество. Реформа охватила 10%.
1839 – 1843г. – финансовая реформа – денежный рубль приравнивался к серебряному рублю.
1837г. – реформа гос-ных крестьян (граф Киселёв)В России крестьяне управлялись гос-ными чиновниками, повинности устанавливались гос-вом, гос-ные крестьяне были лично-свободные. На Беларуси гос. Крестьяне передавались в аренду частным собственникам. Аренда была кратковременна.
Основные направления реформы:1.Реформа системы управления – была создана система управления. Низший орган управления – сельская управа. Ввели жёсткий контроль над арендатором.2.Попечительская политика – гос-во берёт на себя обязанность заботиться о своих крестьянах:
А. гос-во организовывало продовольственную помощь крестьянам, образовывались хлебные магазины (хлебный склад);Б. организация начального обучения, создавались бесплатные школы для крестьян;В. Организация 1ой мед. помощи;Г. Вводилась система страхования
3. Люстрация гос-ных имений – Основные цели: А- описать гос. Имения;Б- повышение платёжеспособности у крестьян; В- управление экономическими крестьянскими хозяйствами
2 этапа:1 – до 44г. – сохранение барщины, чтобы уравнять крестьян - переселение крестьян
2 - - перевод крестьян на денежный оброк(чинш) – на 20% ниже крестьянских повинностей.
26: Аграрная реформа 1861г. Её механизм и особенности проведения в белорусских губерниях
1861г. – отмена крепостного права в Российской империи и на Беларуси.
Причины:1.поражение России в Крымской войне (1853-1856). Россия против Англии, Франции, Турции. Война показала реальное отставание крепостной России от капиталистической Европы.2.осознание правящими кругами экономической несамостоятельности крепостничества и большей выгодности вольно - наёмного труда.3.недовольство в широких кругах общества крепостническими порядками.4.активизация крестьянских выступлений. Помещику стало выгодно продавать продукцию на Запад. В конце 50х г. – массовое трезвенное движение – антиправительственное выступление т. К. бюджет гос-ва был подорван – посылали карательные отряды. В Беларуси было отослано в Сибирь 780 активистов, с другими расправлялись на месте. Огромную роль в отмене крепостного права сыграл император Александр 2.19 февраля 1861г. – Александр 2 подписал документы, которые означали отмену крепостного права(манифест, положения- общие положения
Местные положения(конкретное правило проведения реформы, в зависимости от положения))
В соответствии с общими положениями крепостные получали личную свободу и гражданские права (свобода перемещалась по стране). Создавалось выборное крестьянское самоуправление – вся собственность на землю переходила в собственность помещика, согласно общему положению, но за крестьянами сохранялись наделы, которые они могли выкупить в собственность, а пока не выкупили, должны были отработать на земле помещика. Раньше чем через 9 лет землю выкупить не мог – временная обязанность.
Формы землепользования:1. община (где существовала община – крестьянскую землю могла выкупить только община)2. индивидуальное пользование (мог выкупить отдельный крестьянин)
2 местных положения в Беларуси отмены крепостного права:1. Витебская и Могилёвская губернии – распространение максимальных и минимальных размеров крестьянских наделов, которые могли выкупить крестьяне. 2. В Гродненской и Минской губернии (не было общины) – крестьяне выкупали землю единолично, не коллективно. Основной вопрос – стоимость земли (выкуп). Установлен единый капитализированный оброк – величина выкупа должна = капиталу, приносящему при 6% годовых доход в размере прежней суммы оброка. Крестьянин выплачивал 20-25% суммы, остальное выплачивало гос-во, но крестьянин должен был вернуть сумму в течении 49 лет, но каждый год сумма увеличивалась на 6% - это называлось ГРАБЕЖЬЕМ КРЕСТЬЯН.
... «Западная Беларусь» используется автором в исследовании в качестве географического, а не исторического термина. Положения, выносимые на защиту: 1. Возникновение и деятельность еврейских политических партий и организаций на территории Западной Беларуси были обусловлены исторически сложившимися предпосылками. Так называемые «границы еврейской черты оседлости», значительное количество еврейского...
Библиотеки. В 1866 году Виленский учебный округ поднял вопрос об открытии русских публичных библиотек, но не получил необходимых для их создания средств. Положительные изменения в развитии библиотечного дела в Беларуси наметились в 70-е гг. XIX века в связи с подъемом борьбы народников. Под влиянием общественности власти вынуждены были пойти на предоставление народу некоторых демократических...
По мнению историков, перспектива неограниченной власти над крестьянами заставила подавляющее большинство местной элиты забыть о своих казацких корнях и национальной идентичности.
230 лет назад Екатерина II своим указом ввела в Малороссии (сегодня - Украина) крепостное право. Для украинских крестьян это означало 78 лет рабства, а для элиты, вышедшей из казацкой старшины - отрыв от народа и утрату национальной идентичности.
Царствование государыни, было “золотым веком”, а она сама - “матушкой” только для дворянства. Об отношении простых людей убедительнее всего говорит появление многочисленных “Лжепетров”, самым известным из которых был Пугачев. Крестьянский сын Тарас Шевченко называл Екатерину “злой мачехой”.
Винить во всем исключительно Екатерину и “москалей” несправедливо. Крепостничество на Украине существовало задолго до 1783 года. Земля рожала щедро, охотников сидеть на шее у селян всегда хватало.
Указ от 14 мая (3 мая по старому стилю) 1783 года лишь распространил его на всю территорию Малороссии и уравнял украинских крестьян в бесправии с великорусскими.
Шляхта и арендаторы
Основным способом формирования личной зависимости на Украине, как и в средневековой Европе, было закрепощение за долги землевладельцу. Крестьянин не мог вносить арендную плату деньгами и взамен принуждался отбывать барщину.
В Галиции, входившей в состав коронной Польши, эти отношения впервые были юридически оформлены Вислицким уставом 1347 года, в Великом княжестве Литовском - ровно через 100 лет. “Привилегии” короля Казимира IV от 2 мая 1447 года запретили самовольный уход с земли и наделили помещиков правом суда над крестьянами.
К середине XVI века в крепостном состоянии у частных владельцев находилось около 20 процентов населения современной Украины.
Сначала переход от одного помещика к другому допускался один раз в год - на Рождество (как в Великороссии на Юрьев день), в 1543 году его отменили окончательно.
После “волочной померы” 1547 года крестьяне утратили право покупать и продавать землю. Король Генрих Валуа (французский принц на польском престоле) в 1573 году позволил панам самим определять объем феодальных повинностей и чинить над крепостными суд вплоть до смертной казни.
Историки отмечают своеобразие польской шляхетской демократии. Если в Западной Европе все постепенно становились более свободными, то в Речи Посполитой расширение привилегий благородного сословия сопровождалось усилением бесправия основной массы населения.
Именно это противоречие, наряду с религиозным расколом, исследователи считают главной причиной ослабления польского государства.
На Украине классовый гнет усугублялся национально-религиозным. В глазах католической шляхты православные украинские крестьяне являлись не только “быдлом”, но и “схизматиками”.
В отличие от русских помещиков, польские магнаты, как правило, сами хозяйством не занимались, а сдавали имения в аренду. Большинство арендаторов составляли евреи, зарабатывавшие также скупкой у крестьян урожая и продажей втридорога городских товаров, торговлей алкоголем, а кое-где требовали плату за пользование зданиями православных храмов.
Как указывает современный российский исследователь Андрей Буровский, их личные доходы не были высокими, а положение завидным. Львиная доля денег шла пану, который в любой момент мог сменить своего ставленника.
Но для постоянно имевших с ними дело крестьян и выражавших народную точку зрения запорожских казаков “жиды-арендаторы” сделались едва ли не худшими врагами, чем польская шляхта.
В ходе восстания Богдана Хмельницкого было убито около полумиллиона евреев - каждый третий из живших на Украине. “Колиивщина” (антипольское восстание на Правобережной Украине в 1768 году) также сопровождалась погромами.
После Хмельницкого
Переяславский договор, называемый также Мартовскими статьями, предусматривал широкую автономию гетманской Малороссии, и, в частности, запрет царскому правительству раздавать там земли и крепостных.
Соглашение стало нарушаться почти сразу. Богатые пожалования от царя Алексея Михайловича получил, в частности, генеральный писарь, который, став впоследствии гетманом, попытался вернуть Украину в состав Речи Посполитой. Однако это все же были исключения, а не правило.
После изгнания польских магнатов немало украинцев оказалось в положении свободных хлеборобов. Они предпочитали именовать себя казаками, хотя их образ жизни был крестьянским.
Другие работали на земле, разными путями оказавшейся в собственности казачьей старшины. Они несли повинности, но имели право перехода от одного помещика к другому. Пан не мог продать крестьянина без земли, разлучить с семьей, запретить ему жениться или выменять на попугая, обученного матросским ругательствам.
“Хотя крестьяне зависели от богатых дедичей [помещиков], они считали себя вольными и всегда имели возможность покинуть постылого пана, чтобы искать лучшей доли у другого. Дедичам приходилось относиться к крестьянам с известным уважением”, - писал украинский историк Мыкола Аркас.
И в допетровской Руси крестьянин был “крепок земле”, но не являлся “говорящей вещью”. При всем несовершенстве тогдашней правовой системы, отношения между мужиками и господами регулировались законом, крестьяне могли судиться с помещиком и порой выигрывали, особенно, если вовремя скидывались “с миру” и нанимали толкового ходатая.
До нас дошел архивный документ, согласно которому в царствование Алексея Михайловича князь Григорий Оболенский был наказан за то, что “в воскресенье заставлял людей делать у себя на дворе черную работу, да он же, князь Григорий, говорил при том скверные слова”.
Крепостное право, известное по классической русской литературе XIX века, в крайней, похожей на античное рабство, форме, с проигрыванием людей в карты и борзыми щенками у женской груди, ввели “великий реформатор” Петр I, “гуманная” Елизавета и “просвещенная” Екатерина.
Последняя же привела к общероссийскому знаменателю Украину.
До поры до времени этому мешала Запорожская Сечь, куда могли убегать недовольные. За восемь лет до издания указа, в 1775 году, Екатерина ликвидировала ее, переселив казаков на Кубань. Около пяти тысяч человек не подчинились царской воле и ушли в Турцию.
Без конца и края
Благодатный климат и черноземы, вместо того чтобы обогатить украинских крестьян, стали их проклятием. Основным видом повинностей сделалась барщина (”панщина”) - в отличие от центральной и северной России, где по экономическим соображениям утвердилась более мягкая оброчная система.
Если Вислицкий статут обязывал крепостных трудиться на пана 14 дней в году, то постепенно дошло до трех дней в неделю. При этом им умышленно давали такое дневное задание (”урок”), что выполнить его было физически невозможно.
“Молотив я в понедiлок, молотив я у вiвторок, а в середу закiнчив - день панщини вiдробив”, - пелось в народной песне.
Тарас Шевченко в стихотворении “На панщине пшеницу жала” описал, как молодая крестьянка с трудом урывает минутку, чтобы покормить ребенка, сомлев от жары, видит во сне, как ее выросший сын с невесткой работают на своей земле, и возвращается к постылой реальности.
Негласная сделка
По словам Пушкина, “ее [Екатерины] щедроты привязывали”. Царствование “северной Семирамиды” было последним, когда у правительства оставался резерв свободных земель и крепостных для массовых пожалований слугам престола.
Екатерина дополнительно закрепостила около 800 тысяч украинцев.
Князья Вяземский и Прозоровский получили по 100 тысяч десятин земли, Потемкин - 40 тысяч, генерал Стрекалов - больше 30 тысяч, графы Браницкий и Каменский - по 20 тысяч десятин.
Однако данная мера адресовалась не только столичным вельможам, но и украинским дворянам, которые получили неограниченную власть над крестьянами и возможность эксплуатировать их без оглядки на сентиментальные воспоминания о казацких вольностях и братстве.
По мнению многих современных историков, усиление крепостничества в Российской империи было результатом негласной сделкой между правительством и элитой. Подавляющее большинство русских дворян оставили мечты о конституции и самостоятельной политической роли в обмен на возможность бать самодержавными государями в своих маленьких королевствах.
Малороссийские дворяне, кроме того, забыли и о национальной идентичности.
“Раньше дедичи отличались от простых селян только богатством и не брезговали ими, - повествует Аркас. - Теперь пан всеми силами стремился не походить на них ни привычками, ни языком, спешил слиться с русским дворянством и отречься от всего родного, ставшего для него “мужицким”.
В XVIII веке на Украине имелась национально ориентированная элита, чьи устремления Петербург не мог подавить даже репрессиями.
Наказной гетман Павло Полуботок, в 1723 году отправившийся просить Петра I сохранить прежний порядок управления, окончил свои дни в Петропавловской крепости. Однако и в 1767 году, когда Екатерина созвала “Комиссию по составлению нового уложения”, украинские делегаты упорно ратовали за ту или иную степень автономии, доводя до белого каления президента Малороссийской коллегии графа Румянцева, жаловавшегося императрице на их “коварство, своеволие и фальшивые республиканские мысли”.
После введения на Украине крепостного права местная элита хлопот Петербургу больше не доставляла.
Войсковой есаул Сидор Белый, после разгона Запорожской Сечи сформировавший проправительственное “Войско верных казаков”, получил 9 тысяч десятин земли и стал предводителем дворянства Херсонской губернии. Андрей Безбородко и Виктор Кочубей достигли в Петербурге министерских постов.
Подъем национального сознания начался лишь в середине XIX века, и шел не от дворянства, а от разночинцев.
Причины разделов Речи Посполитой заключались, прежде всего, во внутриполитическом положении самого государства. Оно характеризовалось как политический кризис, или безвластие. Такое положение стало результатом злоупотребления Шляхетскими вольностями. На заседаниях сейма еще со второй половины XVI в. действовало право «либерум вето». Согласно ему, если хотя бы один депутат сейма выступал против, то решение не принималось, а заедание сейма прекращалось. Единогласие являлось главным условием принятия постановления сейма. В результате большинство сеймов было сорвано. Государственное управление характеризовалось всевластием магнатов и шляхты и слабостью королевской власти в лице последнего короля Речи Посполитой Станислава Августа Понятовского.
Положение осложнялось внешнеполитическими обстоятельствами, связанными в начале XVIII в. с боевыми действиями в годы Северной войны. Речь Посполитая стала «заезжим двором и корчмой» для иноземных войск. Такое положение позволяло соседним государствам вмешиваться в ее внутренние дела.
В 1772г. в Петербурге был подписан документ о первом разделе Речи Посполитой между Российской империей. Пруссией и Австрией. К России отошла Восточная Беларусь.
Попыткой спасти государство от гибели стало принятие сеймом 3 мая 1791 г. Конституции Речи Посполитой. Конституция ликвидировала раздел Речи Посполитой на Польшу и ВКЛ, провозгласила единое государство с единым правительством, общим войском и финансами. Хотя Конституция и заложила основу для вывода Речи Посполитой из кризиса, однако время на реформирование государства было уже упущено.
В 1793 г. произошел второй раздел Речи Посполитой. Под власть российской императрицы Екатерины II отошла центральная часть белорусских земель.
Попыткой сохранить независимость Речи Посполитой в рамках 1772г. (до первого раздела) стало восстание 1794г. во главе с уроженцем Беларуси Тадеушем Костюшко. Он руководил восстанием на территории Польши. В предшествующий период своей жизни Т. Костюшко семь лет провел в Америке, где активно участвовал в борьбе североамериканских колоний против английского колониального господства. Он был лично знаком с первым президентом США Джорджем Вашингтоном, дружил с одним из авторов американской «Декларации независимости» Томасом Джефферсоном. Т. Костюшко является национальным героем США и Польши, почетным гражданином Франции.
Восстание проходило под лозунгом «Свобода, целостность, независимость». Активное участие в нем приняли патриотическая шляхта, мещанство, духовенство.
В ВКЛ во главе восстания стоял полковник Якуб Ясинский. Здесь был создан отдельный от Польши орган руководства восстанием – Наивысшая Литовская рада. При ЗМВ Костюшко к воссозданию Речи Посполитой в пределах 1772г. нашел отклик только среди магнатов и шляхты ВКЛ. В изданном документе «Полонецкий универсал» Т. Костюшко также обещал освободить от крепостной зависимости тех крестьян, которые участвовали в восстании. В результате отряды повстанцев пополнились косинерами – крестьянами, вооруженными косами. На территории Беларуси они составляли до одной трети от численности участников восстания. Однако достигнуть массовой поддержки населения руководителям восстания не удалось. Оно было подавлено царскими войсками. В 1795г. было подписано соглашение о третьем, окончательном разделе Речи Посполитой между Россией, Австрией, Пруссией. К России отошли западнобелорусские земли. Речь Посполитая прекратила свое существование.
Петр КорысьКрепостная зависимость, панщина и их наследие в Польше
Piotr Koryś. Serfdom, Feudal Land Tenure and Their Legacy in Poland
Петр Корысь (Варшавский университет, доце-нт факультета экономических наук; PhD) [email protected].
УДК: 93
Аннотация:
Статья представляет собой попытку выявить основ-ные идеи полемики по поводу крепостничества в польской интеллектуальной традиции, прежде всего с учетом современных дискуссий. Автор отмечает, что ни панщина, ни крепостная зависимость не сохранились в исторической памяти общества, хотя память о нищете крестьян, об их превращении в поляков проследить удается. По его мнению, проблему влияния крепостной зависимости и панщины на сегодняшние социальные институты разрешить трудно. Исследователи и публицисты, отмечающие наличие такого влияния («постфольварочного синдрома»), не в состоянии проследить этот процесс в долгосрочной перспективе с помощью аналитических инструментов и, таким обра-зом, воспринимают его как исходный факт, а сами занимаются сбором эмпирического материала, который подтвердил бы их тезисы.
Ключевые слова: крепостничество, панщина, Польша, культурное наследие, постфольварочный синдром
Piotr Korys´ (Warsaw University; assistant professor, Faculty of economic sciences; PhD) [email protected].
UDC: 93
Abstract:
In this article, Korys seeks to highlight the fundamental ideas in the polemics around serfdom in the Polish intellectual tradition, with a view to contemporary discussions of the same. He notes that neither feudal land tenure [pa ń szczyzna ] nor depen-dence on serf labor have been preserved in society’s historical memory, although memory of the poverty of the peasantry and of the peasants’ transformation into “Poles” can be traced. Korys finds that it is difficult to solve the problem of the influence of serf-dependence and pa ń szczyzna on modern-day social institutions. The scholars and journalists who have claimed the existence of this influence (dubbed “post-folwark syndrome”) are not actually able to track the process in long-term perspective using analytic tools and thus accept it as an initial fact, directing their efforts toward collecting empirical material that would confirm this hypothesis.
Key words: serfdom, socage, Poland, cultural legacy, post-folwark syndrome
В Средние века Восточная Европа оставалась на периферии европейской цивилизации, на ее территории не сложилась полноценная модель феодальных отношений (особенно велики были различия в вопросах наследования и прав собственности на землю). Подражание западным институтам и их распрост-ранение приводили ко все большему институциональному и политическому сходству между двумя частями Европы. Однако в XVI веке, когда процессы урба-низации, формирования протоиндустрии, торговли и рынка услуг, а также институциональные и политические реформы стали основой для выстраивания фундамента современной капиталистической экономики в центре Европы, пути развития институтов начали расходиться . В Польше сложилась уникальная для Европы политическая система, кото-рую называют шляхетской республикой (или шляхетской демократией). В то же время страны Восточной Европы, особенно Речь Посполитая , стали выполнять функцию житницы Европы Западной . В ходе длительного процесса специализации на польских землях сложилась монокультурная аграр-ная экономика. Ее главным продуктом стало зерно: рожь и пшеница, которые экспортировались, главным образом через Гданьск, на запад Европы, вплоть до Амстердама и Лондона.
Данная модель, описанная в трудах польских специалистов по экономичес-кой истории, благоприятствовала развитию шляхетских фольварков , а затем — на восточных окраинах (кресах) Речи Посполитой — и крупных магнатских хозяйств (с огромными состояниями), которые отличались низкой производительностью, но благодаря своим масштабам были способны обеспечивать доход, позволявший землевладельцам поддерживать привычный уровень жизни . Поначалу, в так называемый золотой век, преобразование экономической структуры не сильно влияло на фактическое положение крестьянских семей, но с течением времени (и по мере ухудшения условий торговли) имущественное расслоение на польских землях стало усиливаться. Крупные землевладельцы и наиболее состоятельные шляхтичи начали эксплуатировать политические институты, прежде всего сословный парламент (сейм), ради сохранения своего материального статуса и за счет экономического положения других слоев общества. Это в свою очередь привело к повсеместному ограничению личной свободы крестьян. Олицетворением бедной польской деревни стал крепостной мужик, зависимый в правовом и имущественном отношении от господина и связанный отработочной рентой (панщиной).
Цель настоящей работы заключается в анализе не столько самих феноменов крепостной зависимости и панщины, сколько их социальных последствий, а также сложившегося вокруг них академического и публичного дискурса. Споры о краткосрочных и долгосрочных последствиях крепостничества идут в Польше до сих пор, отражаясь на оценке наследия Речи Посполитой; к ним апеллируют также при описании и характеристике сменяющих друг друга форм польского государства, общественных, экономических и политических институтов. Предметом дискуссии, особенно в последние годы, становятся последствия «постфольварочной» ментальности, которые предположительно должны распространяться на отношение к статусу подчиненного, к закону и публичным институтам. С точки зрения критиков общественного устройства Речи Посполитой, глубина социальных последствий крепостного права и, в более широкой оптике, шляхетской традиции должна быть одной из главных — на ментальном уровне — причин польской отсталости и неспособности к полноценной модернизации, т.е. трансформации общества по западной модели.
Современная полемика о роли крепостной зависимости крестьян и панщины коренится в спорах польских историков о том, как следует оценивать наследие Речи Посполитой. Начиная с краковской исторической школы конца XIX века, а затем уже в трудах специалистов по экономической истории, живших в межвоенный период, и особенно в работах марксистов, проблема социальных последствий крестьянской экономики и общественных отношений в деревне поднималась вновь и вновь. Изучение истории этих отношений, сохранявшее актуальность до конца существования Польской Народной Республики, позже утратило значимость, однако сегодня опять набирает силу — на этот раз уже не в форме архивных и исторических изысканий, а в контексте истории идей — и попыток интерпретации современности .
Данная статья представляет собой попытку реконструкции основных идей полемики вокруг крепостничества в польской интеллектуальной традиции, прежде всего с учетом современных дискуссий.
1. Крепостная зависимость крестьян в Польше
Ранний этап существования крепостной зависимости в Польше (XIV—XV века) во многом сходен с соответствующим этапом в Западной Европе. Позже, когда на Западе значение крепостничества уменьшилось или оно вовсе исчезло, в Польше начался обратный процесс, который принято называть вторичным закрепощением. Пропорционально росту политического могущества шляхты, получавшей все новые привилегии от выборных королей , более тяжелым становилось положение польских крестьян. Этот процесс вел к усилению судебной власти феодала-шляхтича в отношении крестьянина. В итоге крестьяне были окончательно приписаны к земле, остающейся в шляхетском (или королевском) владении. И хотя это отнюдь не означало, что отдельно взятого мужика можно было продать или купить, будто раба, но приобретение деревни подразумевало, что и живущим в ней крестьянам доставался новый владелец.
Основополагающим элементом крепостной системы — отношений зависимости крестьянина от собственника земли — была рента: чиншевая, продуктовая, а также — и эта форма была главной — отработочная, то есть панщина. Чинш представлял собой денежную плату за пользование господской землей. С начала XVI века, когда вступили в силу Королевский универсал 1518 года и Торуньский статут 1520 года, крестьяне, населяющие шляхетские земли, были обязаны выплачивать ренту в форме отработки. Ее норма составляла не менее одного трудового дня на один лан земли, используемой в крестьянском хозяйстве, причем потолок ренты юридически установлен не был. В результате объем повинности возрастал, в среднем от одного-двух дней панщины с лана используемой земли до шести дней в XVII веке и даже, в крайних случа-ях, до десяти дней в XVIII. Это не означает, что на владельца необходимо было работать постоянно, а лишь свидетельствует, что именно такое число трудовых дней причиталось с крестьянского хозяйства, обрабатывавшего один лан земли (и пропорционально меньший объем труда с участков меньшей площади).
Наибольшего размаха вторичное закрепощение и панщина достигли в XVIII ве-ке. Права крестьян оказались сведены к нулю, а панщина приобрела экстремальные формы. Это было связано с аграрным кризисом в Речи Посполитой, обусловленным ухудшением условий торговли, опустошительными войнами на территории страны во второй половине XVII и первых двух десятилетиях XVIII века, а также снижением спроса на экспортируемое Польшей зерно. Господствующие же слои населения, обладавшие огромным политическим весом и желавшие сохранить свой уровень жизни, перекладывали все связанные с этой ситуацией тяготы на плечи крестьян. Впрочем, в фольварках с более современной системой управления уже с середины XVIII века наблюдается процесс постепенного отказа от панщины и замены ее чиншевой рентой .
Фактические же изменения в правовом статусе крестьян произошли лишь на рубеже XVIII—XIX столетий. Статьи Конституции 3 мая 1791 года гарантировали им правовую защиту государства и фиксацию повинностей (чтобы их нельзя было увеличить). Изданный три года спустя Поланецкий универсал гарантировал крестьянам личную свободу и другие права, в том числе право покидать землю (с некоторыми условиями) и право отстаивать свои интересы в судах общей юрисдикции, а также не позволял сгонять их с земли, запрещал выселения и ограничивал сферу панщины. Кроме того, на основании универсала была учреждена должность надзирателя — государственного чиновника, занимавшегося вопросами, связанными с крестьянами .
Оба этих законодательных акта почти не применялись на практике из-за раздела Речи Посполитой и ее исчезновения как независимого государства. Однако вскоре Кодекс Наполеона, введенный на территории Княжества Варшавского (включавшего часть земель бывшей Речи Посполитой), обеспечил крестьянам личную свободу. Процесс упразднения повинностей по отношению к землевладельцам, и в первую очередь панщины, длился значительно дольше. На территории бывшей Речи Посполитой панщина была отменена в период 1811—1864 годов, вначале на прусской части, а на российской (в Привислинском крае) в самом конце. Одновременно с этим происходило частичное дробление земельных участков и освобождение крестьян. К концу XIX века правовой статус крестьянства уже ничем не отличался от статуса других слоев общества .
Можно еще добавить, что экономические права польских крестьян вновь были ограничены сборами в пользу оккупационных войск во время Второй мировой войны. Еще важнее, что с 1951 по 1971 год крестьян принуждали к обязательным поставкам, образцом для которых служил налог на кулаков в СССР. Каждый крестьянин обязан был произвести определенное количество сельскохозяйственных продуктов, соответствующее площади его земли, которые закупались по государственным ценам, во много раз более низким, чем рыночные. Несмотря на то что строй был социалистическим, можно усмотреть параллели между обязательными поставками и некоторыми формами постфеодальной крестьянской ренты.
2. Крепостная зависимость и панщина в идеологических спорах и исследованиях историков
а) От разделов до начала Второй мировой войны
Вопрос о роли крепостного права и панщины как социальных и политических институтов возник уже в период Четырехлетнего сейма (1788—1792), когда велась дискуссия о реформе государственного строя Польши. Сторонники партии реформ выступали за наделение крестьян личной свободой, ограничение панщины и ее постепенную замену чиншем. Об этом, среди многих других, писали Гуго Коллонтай, Павел Ксаверий Бжостовский, Францишек Карп и Станислав Сташиц . Часть помещиков, таких как Бжостовский, Иоахим Хрептович или (уже в Княжестве Варшавском, в 1811 году) Сташиц, претворяли эти меры в жизнь: отменя-ли панщину и переходили на чинш, предоставляли крестьянам самоуправление в границах своих владений, свободу перемещения и т.д. Тезис о необходимости отмены панщины рассматривался потом сеймом Царства Польского перед Ноябрьским восстанием 1830 года, но был отвергнут . Позднее проблема панщины и привития крестьянам чувства национальной принадлежности стала важным пунктом споров, которые велись в кругах эмигрантов после Ноябрьского восстания . Многие польские политики тогда осознали, что поддержание существующего правового режима, в особенности панщины и отсутствия равноправия, оборачивается исключением крестьян из нации и борьбы за независимость. В каком-то смысле этот вывод подтвердило Галицийское восстание — крестьянский бунт, обращенный против шляхты и духовенства, который вспыхнул на землях австрийской Галиции в 1846 году.
Споры вокруг крестьянского вопроса, которые велись в российской части Польши — самой большой и последней, где сохранялось крепостное право, — после утраты автономии приобретали все более академический характер. Реальные шансы на изменение правового статуса крестьянства появились на рубеже 1850—1860-х годов . С одной стороны, в это время произошло некоторое смягчение российского политического курса, позволившее правительству Царства Польского во главе с Александром Велёпольским вновь вести автономную политику, а с другой — уже на территории самой России в 1861 году было отменено крепостное право. Споры касались формы освобождения крестьян (с выплатой компенсации или без). Некоторым шляхетским хозяйствам, погрязшим в долгах, ликвидация панщины и крепостного права грозила разорением — отсюда неприязненное отношение шляхты к реформам. Характер условий освобождения отличался от общероссийских, причиной чего был декрет руководства восстания в 1863 году . Схожие условия ввел и царь в своем указе 1864 года, положившем конец панщине на польских землях .
С этого времени там стал обсуждаться главным образом вопрос о превращении крестьян в граждан. При этом одной из центральных идей на польских землях стала идея строительства современной нации, которую разделяли наиболее влиятельные политические группы современного типа . Впрочем, к проблеме последствий крепостного права и панщины то и дело возвращались участники публичных споров. Краковская историческая школа в своей версии истории Речи Посполитой поставила вопрос о политическом неравенстве и ограничениях свободы как одних из главных источников слабости польского государства . В свою очередь, политические публицисты и ученые, близкие к социалистическим взглядам, занимались выявлением угнетенного класса на польских землях — исторически, по их мнению, объектом эксплуатации был именно крепостной крестьянин. Восприятие марксистских идей и попытка их переноса на родную почву , ставившая в центр исторического процесса освобождение крестьянства, вели к выводам, не сильно отличавшимся от наблюдений русских со-циалистов, а их влияние ощущается в последующих польских исследованиях, посвященных крестьянству [Śliwa 1993, см. также: Kizwalter 1999). Среди поднимаемых вопросов также значилась проблема деревенской нищеты как следствия политики шляхты (а потом и захватчиков) в отношении крестьян. Станислав Щепановский, изучая бедность в Галиции, подчеркивал, что панщина влияла на экономическое положение и здоровье крестьян даже спустя долгое время после их освобождения (он путешествовал по Галиции через четверть века после отмены там крепостного права).
В конце XIX — начале XX века вышли первые синтетические труды по истории польских крестьян, которые с этого времени издавались в Польше примерно с такой же регулярностью, с какой сменялись поколения [см., например: Bujak 1908; Świętochowski 1928; Grabski 1929; Inglot 1970, 1972, 1980; Borkowski 1992]. Крестьянская проблематика оказалась в центре интересов зарождавшейся социальной и экономической истории. Работавший в Кракове историк и социолог Францишек Буяк посвятил истории крестьян значительную часть своих трудов . Его продолжатели, в частности Стефан Инглот, развили предложенную им модель крестьянских исследований, совмещающую методы истории, экономики, социологии и антропологии. Познанский историк Ян Рутковский в межвоенный период изучал крепостную зависимость крестьян в сравнительной перспективе. Он сделал предметом изучения проблему рентабельности крепостничества и экономическое положение закрепощенного крестьянина (прежде всего в XVIII веке). К концу межвоенного периода исследованием этой проблематики занялось следующее поколение историков, которым суждено было сыграть свою роль в изучении крепостной зависимости, панщины и их последствий уже после Второй мировой войны. На самом пороге войны докторскую работу защитил Витольд Куля, а немного более старший Мариан Маловист занимался исследованиями экономической истории Европы с начала 1930-х.
б) Послевоенный период
История польских крестьян стала важным компонентом исторических исследований и в Народной Польше. С одной стороны, продолжалась деятельность довоенных школ: познанской, сосредоточенной вокруг Рутковского, и галицийской, продолжавшей вместе с Инглотом направление, заданное Буяком. Главным из учеников Рутковского был Ежи Топольский. С другой стороны, с начала 1950-х годов Куля и Маловист вели исследования, которые должны были по-но-вому интерпретировать экономическую и социальную историю Польши, с осо-бым вниманием к институтам крепостного права. Кроме того, изучением аграрной экономики занялся Анджей Вычанский, основавший отдельную школу.
Куля и Маловист — историки, заслужившие международное признание, — применяли в своих работах близкую к марксизму методологию, описывая общественно-политические изменения, предопределившие отсталость Речи Посполитой и всей Восточной Европы в Новое время. По мнению Маловиста, причиной возврата к крепостничеству были перемены в экономике и общест-венном укладе Запада, а также связанное с этим повышение спроса на зерно . Функционально оправданный в течение короткого периода, рост политического влияния и независимости шляхты стал преградой для экономического развития в долгосрочном отношении. Пострадало же прежде всего крестьянское сословие, слишком слабое, чтобы защитить свои интересы (причем поначалу его положение не было очень тяжелым, поэтому крестьяне не проявляли склонности к бунтам). Как сам Маловист, так и его ученики посвятили крестьянству лишь небольшую часть своих трудов, сосредоточиваясь на изучении европейской экономической системы и процессов, которые привели к аграрному дуализму, а также на социальных, политических и экономических следствиях этого дуализма.
Куля в своих работах, отсылавших, в том числе, к традиции школы «Анна-лов», показал, что в долгосрочной перспективе аграрный дуализм и вторичное закрепощение почти неминуемо вели к усилению неравенства и все большему снижению статуса крестьянского сословия в социальной иерархии. Отсутствие условий для развития городов, а затем и промышленности (что тщательно изу-чалось на материале мануфактур XVIII века) привело, в свою очередь, к тому, что не сложились и условия для социальной мобильности: у крестьян отсутствовала возможность покинуть свое сословие.
По мнению Кули, крепостная зависимость крестьян как таковая стала причиной формирования весьма своеобразной экономической системы, в которой сельское хозяйство делилось на два сектора. В торгово-экспортном секторе преобладали помещики, способные минимизировать стоимость товара за счет доступа к бесплатной рабочей силе. Крестьяне при этом обеспечивали себя сами, создавая специфическое хозяйство, рациональность которого была основана на оптимизации труда, необходимого для выживания .
Исследования Витольда Кули продолжила группа его учеников. Среди них особое место занимал Яцек Коханович, подробно описавший экономику кресть-янского хозяйства и объяснивший устройство крестьянской экономики в Поль-ше. Он показал также устойчивость экономических механизмов, сложившихся в период крепостничества, даже в то время, когда влияние капи-талистических институтов уже было сильным. Кроме того, он подробно проанализировал крестьянское хозяйство — институт, который можно считать основ-ным каналом межпоколенческой трансляции жизненных стратегий, обычаев и социальных установок .
Иную интерпретацию истории крепостного права предложили Анджей Вычанский и его ученики, а также продолжавший исследования Рутковского Ежи Топольский. Они указывали на сходство в положении крестьян Польши и Западной Европы, а также на ограниченную уместность употребления таких понятий, как крепостная зависимость, в оценочном, а не описательном ключе. С их точки зрения, еще в XVI веке экономическое положение польского крестьянства не слишком отличалось от положения западноевропейских крестьян, а его фактический правовой статус вовсе не был одной из форм рабства. Сам же процесс постепенного обнищания крестьян, как считали ученые, являлся следствием спада экономики Речи Посполитой в результате войн, изменения условий в торговле зерном и экономических перемен в Западной Европе, а не институциональной специфики Польши. В то же время Ежи Топольский указывал, что в некоторых районах Польши можно было наблюдать явление, подобное тому, которое несколько ранее наблюдалось на Западе: панщина сменялась чиншем .
Достойны упоминания и многочисленные исследования, посвященные эмансипации крестьян [см., например: Kieniewicz 1953; Groniowski 1976; Inglot 1972]. Часть их вписана в традицию марксистской историографии, но были также работы, продолжавшие более ранние направления. Интерес к себе возбуждали крестьянские бунты как форма социальной революции — и те, что вспыхивали за время существования Речи Посполитой, такие как восстание Костки-Наперского, и те, что происходили в XIX веке, как галицийская резня. По мнению исследователей-марксистов, эти бунты предвосхищали освобождение трудящихся. Часть ученых усматривала связь между слабостью крестьянских мятежей и отсутствием эволюции институтов Речи Посполитой.
в) Современное исследование крепостной зависимости и панщины
В период системной трансформации польского общества (после 1989 года) интерес к истории крестьянства ослаб. Даже такие ученые, как Яцек Коханович, которые специализировались в этой области и обладали междисциплинарным инструментарием, позволяющим изучать процессы большой длительности, сменили вектор своих исследований. Работа, впрочем, продолжалась, но подлинный ренессанс проблематики наступил в 2000-е годы, когда она вернулась в мейнстрим социальных исследований вместе с вопросом о наследии крепостной зависимости и института панщины сегодня. Существенную роль в этом сыграли специалисты, связанные с Кохановичем (Мария Крисань, Анна Сосновская). Книга Сосновской «Понять отсталость» сыграла важную роль в возрождении интереса к достижениям польских школ экономической истории, прежде всего — школ Кули и Маловиста. В своем анализе Сосновская представила основные мотивы исследований польских экономических историков (помимо упомянутых Кули и Маловиста она рассматривала работы Вычанского и Топольского, а также последователей каждого из них), много внимания уделив истории деревни и крестьян, особенно роли институтов крепостной зависимости и панщины в устойчивости польской отсталости.
Исследования Сосновской популяризировал Ян Сова в своей блистательной критике социально-политической системы Речи Посполитой, книге «Фантомное тело короля» . В ней он стремится выявить источники слабос-ти польского государства, называя прежде всего крепостничество. Он убеждает, что по мере того, как шляхта выторговывала себе все новые привилегии, происходило превращение крепостного права в рабство. При этом автор выдвинул тезис о том, что шляхта вела себя с крестьянами как колониальная элита и фактически их дегуманизировала. Можно заметить, что Сова таким образом эксплицировал тезис, ранее уже присутствовавший в некоторых направлениях польской экономической истории марксистского толка, согласно которому колониальная эксплуатация в Польше была обращена вовнутрь (шляхтичи эксплуатировали крестьян как колонизаторы), и это объясняет, почему она (а также тип отношений «господин / подданный» вместо гражданской ролевой модели) оказалась куда более долговечной. В свою очередь, и отсталость приобрела долговременный характер.
В результате разделы Польши предстают в аналитической перспективе Совы не как колонизация, а, напротив, как причина гибели колониальной империи и предпосылка модернизации. При этом, по мнению автора, барьеры на уровне ментальности, устойчивость шляхетских мифов и привязанность к «постшляхетским» воззрениям на историю до сих пор блокируют возможности модернизации, а Польша остается постколониальной страной.
Своего рода эпилогом к такому анализу стала книга «Приснившаяся ре-волюция» Анджея Ледера , который утверждает, что урбанистичес-кая революция в Польше могла свершиться лишь после того, как освободилось место, занятое горожанами-евреями, а политическая элита шляхетской Поль-ши была уничтожена в ходе драматических событий Второй мировой войны. По мнению Ледера, «приснившаяся революция», произошедшая в первом десятилетии по окончании войны, уже в ПНР, трансформировала крестьянское общество в городское. Такие обстоятельства формирования современного общества способствовали сохранению разного рода нежелательных и часто не осознаваемых обществом элементов института крепостного права.
Некоторый вклад в возрождение интереса к крестьянам и наследию крепостной экономики внесли работы специалиста по теории организаций Януша Хрыневича, который считает, что устойчивость обычаев и стратегий, свойственных крепостничеству, можно обнаружить не только в культуре польского общества, но и, главным образом, в формах его экономической организации. При таком подходе наиболее заметной сферой проявления «постфольварковых» жизненных установок должна быть корпоративная культура. В отношениях «глава / подчиненный» может находить отражение не только модель «патрон — клиент», но также схема «шляхтич / арендатор — крепостной мужик». Последствием могут быть патриархальные черты управления и квазифеодальный характер социальной системы. Такая интерпретация во многом не учитывает колониальные формы связей между польскими землями и их метрополиями в XIX веке, а затем и введение неофеодальной, по определению Кеннета Йоввита, системы государственного социализма.
Согласно данной интерпретации, имеющей довольно слабые эмпирические основания, в Польше и во всем регионе отсталость прежде всего связана с установлением дуальной общественной структуры (крестьянско-шляхетской), а точнее — с крепостничеством и панщиной, равно как с возраставшим политическим и экономическим влиянием магнатской олигархии. При этом институты отсталого общества оказались исключительно устойчивыми: ни модернизационные усилия межвоенного периода, ни коммунистическая модернизация не устранили окончательно их следов, поэтому до сих пор их следует трактовать в качестве первостепенных причин польской отсталости и незавершенности модернизации.
Стоит отметить, что изучение социальных связей и человеческого капитала в Польше, а также их влияния на развитие и, шире, формирование общественно-экономических институтов имеет гораздо более длительную традицию, начало которой было положено трудами о крестьянах, созданными на рубеже XIX—XX веков. Особенно интересны исследования Яцека Тарковского 1980-х годов , близкие работе Эдуарда Банфилда о южной Италии, которые раскрывают систему социальных отношений, обусловившую отсталость польского общества и ее устойчивость. Правда, автор имеет в виду не крестьянский социум, а, скорее, неудачу попытки построить социализм, показывая, что институты социалистического государства на деле играют антимодернизационную роль.
3. Крепостная зависимость и панщина каксоциальные институты длительного действия. Институты крепостничества в публичном дискурсе
Крепостная зависимость и панщина были социальными институтами, харак-тер которых со временем становился все более архаичным. Существенно то, что они затрудняли формирование современной нации — вплоть до конца XIX века крестьян не воспринимали как ее часть. Некоторые публицисты и политики осознавали это еще во второй половине XVIII столетия , что нашло отражение в политических спорах во время Великого сейма. Но несмотря на то, что институт крепостной зависимости на рубеже XVIII—XIX веков был формально упразднен, из-за сочетания неблагоприятных обстоятельств (гибель государства, войны, интересы шляхты) панщина — обязанность бесплатно работать на землевладельца — существовала до середины XIX века и даже позднее на значительной части польских земель.
Процесс формирования современного национального самосознания в Польше, проходивший после Январского восстания 1863 года, относился уже к посткрепостническому периоду. Новый социальный слой — городская интеллигенция, во многом сложившаяся из потомков мелких шляхтичей, — прилагал немалые усилия для создания нации — уже не шляхетской, а охватывающей все слои общества . Это увенчалось успехом: в течение последних трех-четырех десятилетий XIX века польские крестьяне стали идентифицировать себя как поляков, о чем подробно писал в своей недавней работе Михал Лучевский [Łuczewski 2012]. В новом варианте национальной памяти крестьяне времен Речи Посполитой и разделов представали в образе косиньеров, принимавших участие в восстании Тадеуша Костюшко, мифической лановой пехоты , участвовавшей в Грюнвальдской битве, или крестьян-ополченцев времен Январского восстания. Опыту крепостной зависимости и панщины в такой памяти места не нашлось.
В последние десятилетия XIX века под влиянием сначала краковской исторической школы, а затем национально-демократического движения, Польской социалистической партии и Польской крестьянской партии (ведущих поли-тических сил конца XIX — первых четырех десятилетий XX века) сформировалась точка зрения, что непременным условием модернизации явля-ется строительство современной нации, основанной на равноправии. Поэтому социальные и политические институты, ставящие под вопрос такое равенст-во, в течение двух-трех десятилетий после отмены крепостного права в Цар-ст-ве Польском были почти единогласно признаны стоящими на пути модер-низации. Впрочем, с конца XIX века шел и процесс мифологизации истории Речи Посполитой до ее разделов, в котором важную роль играли такие пи-сатели, как Генрик Сенкевич. В изложенной ими версии национальной ис-тории почти не оставалось места для осмысления судеб крестьянства в шляхетской Речи Посполитой. И хотя в литературе появился мотив бедности современных крестьян, например в произведениях Владислава Реймонта, Болеслава Пруса и других писателей, дискуссия по поводу долговременных причин этой бедности и истоков крестьянско-шляхетских конфликтов так и не была поднята.
Не изменилась ситуация и после восстановления независимости. Чествовали крестьянских героев (политика Винценты Витоса или Михала Джималы, не уступавшего давлению немецкой администрации), вспоминали и героев Речи Посполитой, однако сама проблема крепостной зависимости и панщины не входила в число важнейших для государства вопросов, подлежащих общественному обсуждению. В лучшем случае она затрагивалась на периферии таких споров — в качестве примера можно привести поэму поэта-коммуниста Бруно Ясенского «Слово о Якубе Шеле». Но и в этом произведении Шеля предстает революционером и бунтарем, нарушающим социальные устои, Ясенский вовсе не поднимает проблему осмысления опыта крепостной зависимости и панщины и его включения в национальную идентичность (скорее поэт желал эту идентичность устранить).
Несмотря на это, как подчеркивает Томаш Кизвальтер , в памяти самих крестьян панщина, а точнее страх перед ее возвращением, сохранялась вплоть до 1940-х годов. Кизвальтер пишет, насколько политически слабо было крестьянство и сильна шляхта (даже во времена, когда панщину отменили), что этот страх не исчезал несколько десятков лет — дольше жизни одного поколения.
Вопрос о панщине и крепостной зависимости вернулся в политическую дискуссию после Второй мировой войны, когда была провозглашена Польская Народная Республика. Но и тогда он скорее стал предметом научных дебатов, а не частью национальной памяти. Проблема крепостного права нашла свое место в учебниках, но это мало повлияло на увековечение данного явления. Из крестьянских героев в честь Якуба Шели назвали площадь во Вроцлаве, а в честь Александра Костки-Наперского — улицы в нескольких городах. Многочисленные мемориальные комплексы и музеи демонстрировали бедность крестьян и напоминали о крепостной зависимости и панщине, но все это были маргинальные акции.
На публичном уровне о наследии крепостничества вспомнили совсем недавно, в течение последних десяти-двадцати лет. Данный вопрос стал подниматься в нескольких контекстах. Во-первых, обсуждается, насколько правильным является термин «крепостная зависимость» и не стоит ли заменить его на «рабство». В начале второго десятилетия XXI века волна дискуссии о судь-бе крестьян перешла в медийное пространство. Выступавшие настаивали на исполь-зовании понятия «рабство» вместо «крепостная зависимость», а также отмечали необходимость признания крепостного права злодеянием, тяго-тя-щим самих поляков. В таком контексте прозвучало предложение — скорее демон-стрирующее радикальный настрой публициста, нежели имеющее какой-либо практический смысл — выплачивать компенсацию за панщину, что позволило бы закрыть тему такого рода исторического опыта. Вся эта дискуссия была своего рода попыткой деконструкции национальных мифов, подкрепленных шляхетской традицией, которая уже слабо соотносится с реалиями современной Польши .
Второй мотив дискуссии о крепостной зависимости и панщине отсылает к проблеме дисбаланса в развитии отдельных польских регионов. Одним из ее объяснений (оно, правда, не подтверждено основательными статистическими исследованиями) служит различная судьба этих регионов в XIX веке, особенно в плане политики государств-захватчиков в отношении крестьян. Сохраняющаяся разница в развитии, как полагает часть специалистов, должна свидетельствовать о негативном влиянии шляхетского фольваркового хозяйства, крепостной зависимости и панщины на институты, определяющие развитие экономики. В Великой Польше и Поморье, где еще до разделов панщина начинала сменяться более современными формами ведения хозяйства, этот процесс был дополнительно усилен политикой Пруссии и быстрым отходом от крепостного права в XIX веке. Что касается польских земель под российским и австрийским владычеством, то там панщина увеличивала отставание, консервируя постфеодальные общественные институты .
В ходе этой дискуссии при обсуждении работ Василевского, Хрыневи-ча, Совы и Ледера [см.: Wasilewski 1986; Hryniewicz 2004, 2007; Sowa 2011; Leder 2014] был создан термин «постфольварковый синдром» («фольвар-ковый синдр-ом», «фольварковый культурный код»), который ныне повсеместно используется в публичных дебатах [см., например: Szomburg 2008; Wasilewski 2012a, 2012b; Santorski 2013]. Означает он примерно следующее: в течение долгого времени вследствие ряда нежелательных факторов в крепостной деревне сформировался набор индивидуальных стратегий выживания, а не как кол-лек-тивных стратегий формирования социального капитала. Эти стратегии оказались живучими, что объясняется внешними условиями, долго действовавшими после отмены крепостного права (войны, социалистический режим) и даже сегодня влияющими на экономическую культуру и общественные отношения в Польше, особенно на уровень доверия. В данном контексте выявляют элементы экономической культуры (упомянутый социальный капитал, корпоративная культура и т.д.), снижающие потенциал развития Польши (на микро- и макроуровне), а затем связывают их со стратегиями действия, коммуникации, элементами идентичности и историчес-кой памяти, которые складывались при длительном существовании институтов фольварка и панщины.
4. Выводы
Крепостная зависимость и отработочная рента (панщина) были устойчивыми элементами польской аграрной экономики в предмодерную эпоху. Несомненно, они стали причиной сохранения крайне больших разрывов в имущественном положении и уровне доходов между разными слоями общества — Bardach J., Le ń nodorski B., Pietrzak M. Historia ustroju i prawa polskiego. Warszawa, 2014.
— Bernacki W., Maciejewski J., Rzegocki A. Historia polskiej myśli politycznej XIX i XX wieku: Antologia. Kraków, 2011.
— Borkowski J. Historia chłopów polskich. Wrocław, 1992.
— Braudel F. Civilization and Capitalism, 15th—18th Centuries. 3 vols. Berkleley, 1979.
— Bujak F. Z dziejów wsi polskiej. Kra-ków, 1908.
— Abyśmy o ojczyżnie naszej radzili: antologia publicystyki doby stanisławowskiej / Ed. Z. Goliński. Warszawa, 1984.
— Grabski W. Historia wsi w Polsce. Poznań, 1929.
— Groniowski K. Uwłaszczenie chłopów w Polsce: Geneza, realizacja, skutki. Warszawa, 1976.
— Grze ś kowiak-Krwa-wicz A. O formę rządu czy o rząd dusz? Publicystyka polityczna Sejmu Czteroletnie-go / Red. A. Grześkowiak-Krwawicz. Warsza-wa, 2000.
— Guzowski P. Chłop w kajdanach ideologii // Gazeta Wyborcza. 2012. 21 września.
— Hryniewicz J. Polityczny i kulturowy kontekst rozwoju gospodarczego. Warszawa, 2004.
— Hryniewicz J. Stosunki pracy w polskich organizacjach. Warszawa, 2007.
— Historia chłopów polskich / Red. S. Inglot. Warszawa, 1970. T. 1.
— Historia chłopów polskich. Okres zaborów / Red. S. Inglot. Warszawa, 1972. T. 2.
— Historia chłopów polskich. Okres II Rzeczypospolitej i okupacji hitlerowskiej / Red. S. Inglot. Warszawa, 1980. T. 3.
— Jask ó lski M. Kaduceusz polski: Myśl polityczna konserwatystów krakowskich 1866—1934. Warszawa; Kraków, 1990.
— Kallas M., Krzymkowski M. Historia ustroju i prawa w Polsce 1772/1795 — 1918: Wybór źródeł. Warsza-wa, 2006.
— Kieniewicz S. Sprawa wło-ści-ań-ska w powstaniu styczniowym. Wrocław, 1953.
— Kizwalter T. O nowoczesności narodu. Przypadek Polski. Warszawa, 1999.
— Kizwalter T. Kiedy chłop stał się Polakiem. Newsweek Polska. 2014. 6 marca.
— Kochanowicz J. Pańszczyźni-a-ne gospodarstwo chłopskie w Królestwie Pols-kim w pierwszej połowie XIX w. Warsza-wa, 1981.
— Kochanowicz J. Spór o teo-rię gospodarki chłopskiej: Gospodarstwo chłop-skie w teorii ekonomii i w historii gospodarczej. Warszawa, 1992.
— Konopczy ń ski W. Polscy pisarze polityczni XVIII wieku. Kraków, 2012.
— Korbowicz А ., Witkowski W. Historia ustroju i prawa polskiego (1772—1918). Wyd. 4. Warszawa, 2009.
— Kory ś P. Romantyczny patriotyzm i pozytywistyczny nacjonalizm: Dwa style myśle-nia o narodzie polskim na przełomie XIX i XX wieku i ich przyszłe konsekwencje // Gos-podarcze i społeczne skutki zaborów Polski / Red. J. Chumiński, K. Popiński. Wrocław, 2008.
— Kula W. Teoria ekonomiczna ustroju feudalnego: Próba modelu. Warszawa, 1962.
— Leder A. Prześniona rewolucja. Warszawa, 2014.
— Limanowski B. Szermier-ze wolności. Kraków, 1911.
— Ludwikowski R. Główne nur-ty polskiej myśli politycznej 1815—1890. War-szawa, 1982
[Łepkowski 2003] — Ł epkowski T. Polska — narodzi-n-y nowoczesnego narodu, 1764—1870. Wyd. 2. Poz-nań, 2003.
[Łuczewski 2012] — Ł uczewski M. Odwieczny na-ród. Polak i katolik w Żmiącej. Toruń, 2012.
— Maki łł a D. Historia prawa w Polsce. Warszawa, 2015.
— Ma ł owist M. Wschód a Zachód Europy w XIII—XVI wieku: Konfrontacja struk-tur społeczno-gospodarczych. Warszawa, 1973.
— Pacholski A. Jak Polak zhańbił Polaka, czyli niewolnictwo po polsku // Gaze-ta Wyborcza. 2012. 25 sierpnia.
— Pilot M. Lemingi contra sarmaci / Rozmawia Grzegorz Sroczyński // Gazeta Wyborcza. 2012. 8 sierp.
— Rutkowski J. Studia nad poło-śeniem włościan w Polsce w XVIII wieku. Ekonomista, 1914. T. 1. S. 87—144.
— Rutkowski J. Poddaństwo wło-ścian w XVIII wieku w Polsce i w niektórych krajach Europy. Poznań, 1921.
— Rutkowski J. Badania nad podziałem dochodów w Polsce w czasach nowo-żytnych. Kraków, 1938. T. I.
— Santorski J. Kapitalizm po polsku: folwark ma się dobrze: Rozmowa // Gazeta Prawna. 2013. 6 czerwca.
— Sosnowska A. Zrozumieć zacofanie. Warszawa, 2004.
— Sowa J. Fantomowe ciało króla: Peryferyjne zmagania z nowoczesną formą. Kraków, 2011.
— Modernizacja Polski: Kody kulturowe i mity / Red. J. Szomburg. Gdańsk, 2008.
[Śliwa 1993] — Ś liwa M. Myśl agrarna socjalistów polskich w XIX i XX wieku. Kraków, 1993.
[Świętochowski 1928] — Ś wi ę tochowski A. Historia chłopów polskich. Poznań, 1928.
— Tarkowski J. Socjologia świata polityki. Warszawa, 1984. T. 1—2.
— Topolski J. Polska w czasach nowożytnych. Od środkowoeuropejskiej po-tę-gi do utraty niepodległości (1501—1795). Poznań, 1994.
— Topolski J. Rzeczpospolita Oboj-ga Narodów 1501—1795. Poznań, 2015.
— Wapi ń ski R. Historia polskiej myś-li politycznej XIX i XX wieku. Gdańsk, 1997.
— Wasilewski J. Społeczeństwo polskie, społeczeństwo chłopskie // Studia Socjologiczne. 1986. № 3. S. 39—56.
— Wasilewski J. Jesteśmy po-tomkami chłopów / Z Jackiem Wasilewskim rozmawia Marta Duch-Dyngosz // Znak. 2012. № 684. S. 14—17.
— Wasilewski J. Polaki to wieś-ni-aki / Z profesorem Jackiem Wasilewskim rozmawia Dorota Wodecka // Gazeta Wyborcza. 2012. 27 czerwca.
— Wycza ń ski A. Studia nad folwarkiem szlacheckim w Polsce w latach 1500—1580. Warszawa, 1960.
— Wycza ń ski A. Uwarstwienie spo-łeczne w Polsce XVI wieku. Wrocław, 1977.
— Antologia polskiej myśli politycznej okresu rozbio-rów / Red. M. Zamojska, W. Wojdyło, G. Radomski. Poznań, 1994.
Исследование, частью которого стала эта статья, проведено автором на экономичес-ком факультете Варшавского университета благодаря поддержке Национального центра науки (грант 2011/01/B/HS4/04795). Financial suport of Polish Natoinal Science Center through grant no. 2011/01/B/HS4/04795 is gratefully acknowledged.
Речь Посполитая (Республика Двух Народов) — государство, возникшее в результате политической, а затем и реальной унии Королевства Польского и Великого княжества Литовского.
Экспорт польского зерна, конечно, не удовлетворял потребности Запада, Речь Пос-по-литая была, в экономическом смысле, маргинальным производителем, но наличие зерна из Польши помогало уравновесить спрос и предложение, что обеспечивало сравнительно низкий уровень цен и делало условия для развития Запада более благоприятными.
Шляхетский фольварк был формой сельскохозяйственной организации: он складывался из хозяйства шляхтича и зависимых от него крепостных деревень, расположенных на фольварочной земле. Жители этих деревень находились в юридической зависимости от землевладельца и были обязаны отрабатывать панщину.
С конца XIV века корона в польской политической системе переходила не по наследству, а по выбору шляхетских делегатов. Стремясь склонить на свою сторону шляхту, короли обещали ей все новые привилегии. Таким же образом они раздавали привилегии в обмен на возможность обеспечить финансирование своих планов за счет чрезвычайных налогов (примерно как в Англии).
В Средневековье лан был мерой площади, соответствующей средней территории крестьянского хозяйства. В Речи Посполитой лан составлял 15—25 га.
Восстание происходило в российской части бывшей Речи Посполитой. Одной из главных политических целей восставших было освободить крестьян от крепостной зависимости, чтобы пробудить в них национальное самосознание и подтолкнуть к участию в восстании.
Крепостное право на украинских землях юридически вводилось постановлением сейма Речи Посполитой (1573) и третьим Литовским статутом (1588). Статут 1588 г. юридически оформил феодально-крепостнические отношения на Брацлавщине и в Поднепровье. В течение 10 лет пребывания под властью феодала «похожий» крестьянин вообще не имел права выхода, а через 10 лет это право обставлялось такими условиями, которые практически делали его неосуществимым. Срок сыска беглых крестьян увеличивался с 10 до 20 лет. Лицо, которое оказывало содействие бегству крестьянина, подлежало наказанию как преступное, а то, которое принимало беглеца, платило большой штраф. Однако, несмотря на все усилия властей, значительная часть крестьянства Украины, особенно приднепровских земель, продолжала сохранять личную свободу и в начале XVII в. По подсчетам украинского исследователя Ю.И. Терещенко к середине XVII в. на территории этнической Украины было закрепощено лишь 25% крестьян.
Наряду с закрепощением крестьян феодалы расширяли свои владения на территории Украины. Являясь собственниками земель в Восточной Галичине, на Волыни и Подолии, магнаты и шляхта после Люблинской унии (1569) получили широкие возможности для захвата земель на Киевщине, Брацлавщине, Черниговщине (с 1618 г.), Полтавщине. Основанием для захвата служили королевские пожалования, а еще больше они использовали насильственные меры. В разное время владения польских и украинских магнатов на Украине достигали огромных размеров. Так, князья Острожские владели 80 городами и 2760 селами, магнаты Конецпольские – 170 городами и 740 селами. Князь Иеремия Вишневецкий унаследовал или захватил почти всю Полтавщину, эксплуатировал 40 тыс. крестьянских и мещанских дворов, получал доходы от 423 мельниц и т. п. Крупные владения имели также Потоцкие, Калиновские, Кисели, Ржевуские, Жолкевские и другие феодалы.
Большинство населения Украины, проживавшего на территории Речи Посполитой составляли тягловые крестьяне (работали на помещика сначала 8–10 дней в году, затем по 2-4 дня еженедельно; платили подымный налог, выполняли дополнительные повинности и работы). С XVI в. крестьяне были лишены права продавать землю или сдавать ее в залог, а при переходе в другую местность следовало уплатить шляхтичу за прежнее проживание компенсацию и получить от него документ о предоставлении личной свободы.
В 1557 г. в Галиции, на Волыни, Подолии на основе литовского правительственного акта была проведена аграрная реформа под названием «Устав на волоки». Все земли делились на волоки (участки по 16–21 га) на 1 семью. Причем наиболее плодородные участки отбирались у крестьян и передавались под фольварки. За волок крестьянам нужно было 2 дня в неделю работать в фольварке шляхтича, платить денежный, продуктовый налог стоимостью 30 грошей, выполнять различные повинности. Общинные власти – атаманы, десятские – заменялись войтами и лавниками, назначаемыми управляющим имением для присмотра за выполнением крестьянами феодальных повинностей. Введение волоки разрушало сельскую громаду и общинную форму землепользования. На Переяславщине, Браславщине барщины практически не наблюдалось даже в начале XVII в., а на Киевщине она составляла 2–3 дня в неделю. Цитаделью барщины с XVI в. являлась Западная Украина и Волынь. Например, в Галиции крестьянину приходилось работать на шляхтича 4–5 дней в неделю.
Развитие агротехники, улучшение орудий труда, приемов обработки земли привели к тому, что к началу XVII в. украинские районы стали житницей Европы.
Кроме городов с королевским, частновладельческим и церковным статусом на территории Украины существовали и города обладавшие магдебургским правом. Магдебургское право регламентировало порядок выборов и функции городского самоуправления, суда, цехов, купеческих корпораций, регулировало торговлю, опеку, наследование имущества и т. п. Львов получил магдебургское право в 1356 г., Киев – 1494–1499 гг. Избирая магистрат во главе с войтом, города формально выходили из-под юрисдикции великокняжеских или королевских старост. В результате этого несколько ослаблялась зависимость городов от государственного аппарата и феодалов, что объективно способствовало их развитию.
Однако чаще всего магдебургское право было ограниченным: в состав ратушного управления не могли входить православные горожане, отсутствовала собственность жителей на землю, существовала слишком высокая степень зависимости от частновладельческой и королевской власти. В начале XVII в. в Киевском воеводстве 160 городов (из 206) принадлежали светским или духовным феодалам, а в Брацлавском – 111 (из 117). В целом по Украине более 80% городов принадлежало магнатам и шляхте.
Несмотря на неблагоприятные условия иностранного господства, рост городов не прекращался, возникали новые города и местечки (Конотоп, Фастов, Чпгирин, Кременчуг, Борисполь, Лисянка, Миргород, Шаргород, Гадяч, Яготин, Староконстантинов, Умань, Гайсин и др.). В Волынском воеводстве менее чем за столетие (с середины XVI в.) их количество удвоилось. На украинских землях в 40-х годах XVII в. существовало уже около тысячи городов и местечек. Некоторые из них являлись крупными экономическими центрами и многотысячным населением. В частности, Киев и Львов имели более 15 тыс. жителей каждый, Белая Церковь, Острог, Каменец-Подольский – по 10 тыс. В большинстве же городов насчитывалось в среднем по 2–3 тыс. жителей.
По своему социальному положению мещане делились на городскую аристократию – патрициат (богатые купцы, ростовщики, владельцы ремесленных мастерских, цеховая верхушка, бюргерство, зажиточные торговцы, ремесленники) и городские низы – плебс (подмастерья, ученики, слуги, батраки, внецеховые ремесленники), которые принадлежали к бесправной эксплуатируемой части горожан. В городах проживало также много шляхты, крестьян, казаков, военнослужащих польской или литовской армий, составлявших гарнизоны крепостей. В Каневе, Черкассах, Переяславе, Чигирине, Корсуне, Белой Церкви и Богуславе более двух третей всех дворов принадлежало казакам.
Этнический состав городского населения был довольно пестрым. Большинство жителей составляли украинцы. Кроме того, в городах немало проживало русских, белорусов, молдаван, поляков, литовцев, греков, армян, немцев, венгров, чехов, словаков и др. Иностранцы, которым предоставлялись определенные привилегии, жили колониями (польские, греческие, армянские, немецкие и др.) и нередко имели свое отдельное самоуправление - магистрат.
Не подчинялись городскому магистрату и юридики – участки земли в границах городада, принадлежавшие светским или духовным феодалам и на которых зачастую размещались целые кварталы ремесленников и торговцев. В частности, в Кременце насчитывалось 10 владельцев юридик, в пользу которых собиралось подымной подати больше, чем в пользу магистрата. Юридики во Львове в начале XVII в. занимали 600 домов с 4,5 тыс. человек. Немало юридик было в Киеве, Чернигове, Луцке, Виннице, Брацлаве, Каменец-Подольском и других городах. От эксплуатации в юридиках ремесленного и торгового населения феодалы получали значительные прибыли.
Города одновременно являлись центрами ремесленного производства и торговли. В первой половине XVII в. в городах Украины жили ремесленники 300 специальностей. Они объединялись в корпорации – цехи. Многие ремесленники и торговцы продолжали заниматься и сельским хозяйством.
Развитие городов все же сдерживалось многочисленными средневековыми регламентациями: торговыми пошлинами, тяжелыми податями, монополией государства на ряд промыслов (винокуренный, мельничный), произволом королевской администрации и феодалов, военных гарнизонов, дискриминационной политикой правительств Литвы и Польши.
Большой ущерб городам причиняли и вторжения турецких и татарских войск. Внезапно нападая на большие города, турки или крымчаки в большинстве случаев овладевали ими, грабили, разрушали, уводили жителей в неволю. Чтобы уберечься от захватчиков, мещане вынуждены были выделять значительные денежные средства на строительство и содержание крепостей, а также оборонительных сооружений вокруг городов.
Воеводы и старосты, не считаясь с нормами Магдебургского права, эксплуатировали жителей королевских городов, вынуждая их платить большие подати и пошлины, выполнять тяжелые повинности, вмешивались в дела городского самоуправления.
В частности, мещане Киева еще в XVI в. неоднократно жаловались королю на злоупотребление литовских воевод. Во Львове, вследствие произвола администрации, торговля приходила в упадок. В частновладельческих городах магнаты и шляхта вынуждали городские низы отбывать барщину и другие повинности, платить многие подати. Государственный налог («подымное»), введенный правительством Речи Посполитой в 1629 г., собирался с мещанских дворов, промыслов и ремесленных мастерских. Кроме того, мещане платили еще церковную десятину.
Королевские старосты и владельцы-магнаты, чтобы получить максимальные прибыли, практиковали передачу городов в аренду, посессию и залог. Население таких городов испытывало дополнительный гнет арендаторов и посессоров. Мещане Львова писали в инструкции своим послам на сейм (1608): «Обременены мы, народ русский... игом, более тяжелым, чем неволя египетская». Мещане Житомира в 1622 г. протестовали против нарушения норм Магдебургского права подстаростой и арендатором, которые ограничивали торговлю, взимали большие пошлины, вводили дополнительные повинности. Положение горожан усугублялось шляхетско-магнатскими междоусобицами, сопровождавшимися грабежом и убийством простых людей, а также обременительным квартированием королевских войск.
Развитие ремесла вело к обострению конкуренции среди ремесленников. Чтобы выдержать ее, а также противостоять наступлению феодалов, ремесленники еще с XIV в. начали объединяться в профессиональные корпорации – цехи, деятельность которых регламентировалась уставами. Во Львове образовались первые цехи пекарей, резников, портных, сапожников. К середине XVI в. в городе их насчитывалось уже около 20. Постепенно цехи появились и в Киеве, Луцке, Каменец-Подольском, Житомире, Чернигове, Переяславе, Тернополе. Объединения ремесленников возглавляли зажиточные мастера (цехмейстеры). Полноправными членами цехов считались владельцы мастерских, где работали подмастерья и ученики, эксплуатируемые мастерами.
В городском ремесленном производстве появляются внецеховые ремесленники. Так, во Львове внецеховые ремесленники, которых называли партачами (от лат. слова арагtе – вне), составляли более 40% их общей численности. В конкурентной борьбе цеховых и внецеховых ремесленников все преимущества были на стороне цеховых ремесленников, объединенных в корпорации и господствовавших на рынке. Внецеховые ремесленники для сбыта своей продукции обращались к услугам посредников – скупщиков–купцов, которые постепенно подчиняли своему влиянию внецеховое ремесленное производство.
На Украине в конце XVI - начале XVII в. наметилась определенная специализация районов наиболее важных промыслов. В частности, на Киевщине, Волыни и Брацлавщине действовало более 20 руден. Наряду с тяжелым ручным трудом в них использовалось водяное колесо - механическое устройство, приводившее в движение молот и кузнечные меха. На Киевщине и Брацлавщине производство поташа сосредоточивалось в 50 будах. В руднях и будах работали феодально-зависимые крестьяне - батраки, а также специалисты - работные люди.
На Левобережной Украине широко распространенным являлось селитроваренпе, продукция которого (селитра) использовалась при изготовлении пороха. Правительство Речи Посполитои монополизировало производство селитры и в 1621 г. поставило своего управителя над всеми селитряными варницами. Частным лицам не разрешалось заниматься этим промыслом. Однако местные феодалы зачастую нарушали такие запреты. В Восточной Галичине быстро развивался соляной промысел, который удовлетворял спрос населения значительной части Украины. Владельцы солеварен вывозили соль также в Польшу, Литву, Россию.
В промыслах существовало определенное разделение труда, углублявшееся одновременно с увеличением числа занятых работных людей, все чаще использовался труд наемных специалистов. В производстве железа и бумаги, а также в мельничном промысле использовались простейшие механизмы, что повышало производительность труда. Таким образом, ремесла и промыслы занимали заметное место в феодальной экономике на Украине. Их развитие способствовало углублению общественного разделения труда и расширению товарного обмена в условиях феодализма.
Торговля велась на специально выделенных и оборудованных местах - торгах пли рынках. Определялись дни рыночной торговли. В крупных городах (Киеве, Луцке, Львове, Чернигове, Каменец-Подольском, Владимире, Кременце, Виннице) она постепенно перерастала в ежедневную. На рынках размещались палатки, лавки, торговые ряды, склады для товаров. Доверенные лица феодалов, зажиточные крестьяне и ремесленники торговали там продуктами питания (хлебом, мясом, рыбой, птицей, молоком, яйцами, маслом, творогом и т. п.), продукцией ремесел и промыслов (тканями, одеждой, обувью, кожами, воском, косами, серпами, топорами, плугами, боронами, гвоздями, посудой и другими товарами), сеном, дровами, строительным лесом, скотом и т. п.
В развитии внутренней торговли на Украине большую роль играли ярмарки, куда приезжали местные и иностранные купцы. Ярмарки Киева, Львова, Каменец-Подольского, Кременца и других городов приобретали международное значение. Великие князья литовские и польские короли предоставляли городам право проведения нескольких ярмарок в году. Здесь продавались крупный рогатый скот, лошади, меха, широкий ассортимент продукции сельского хозяйства, ремесел и промыслов. В торговом обращении использовались различные денежные единицы. На рынках и ярмарках преобладала розничная, но все чаще практиковалась и оптовая торговля, которой занимались купцы-барышники. Она способствовала дальнейшему углублению специализации отдельных районов Украины по производству зерна (Восточная Галичина, Киевщина, Волынь), скотоводству (Подолия, Киевщнна, Восточная Галичина, Полтавщина), охоте (Полесье, Северная Буковина, Закарпатье, южные земли Киевщины) Брацлавщины, Подолии), солеварении (Прикарпатье), железоделательных промыслах (Черниговщина, Волынь, Полесье).
В результате активизации товарного обмена между украинскими землями расширялись и укреплялись экономические связи, что способствовало дальнейшему развитию товарного производства, активизации внешней торговли, в частности, между украинскими, русскими, белорусскими, литовскими, польскими, а также соседними венгерскими и молдавскими землями. Так, с XIV в. в центре города Вроцлава (Силезия) существовала «Русская улица» и гостиный двор для львовских купцов. Украинские купцы торговали с Ганзейским союзом – международной купеческой корпорацией стран Северной Европы (которые издавна поддерживали торговые отношения с Русью), с Англией, Францией, Голландией, Италией, Германией и другими странами Европы, со Средиземноморьем, Кавказом, Крымом, со странами Востока. Через украинские города, в частности Львов, Киев и Чернигов, пролегали торговые пути из Европы в Азию, что способствовало развитию торговли на Украине, где отдельные города становились международными перевалочными пунктами.
Украинские купцы вели оживленную торговлю в Москве, Курске, Туле, Калуге, Рыльске, Твери, Ярославле, Брянске, Белгороде, Нижнем Новгороде. Для украинских купцов в пограничных с Украиной русских городах Путивле, Рыльске, Севске строились гостиные дворы и складские помещения.